Опубликовано: «Литературная Россия» № 2018/26, 13.07. 2018
Уважаемая редакция!
Благодарю вас за предоставленную мне возможность выступить на страницах вашей газеты со статьей «Факты и фантазии» (№ 23, 22.06.2018). Не хотелось бы злоупотреблять вниманием читателей и редакции, пребывая «весь вечер на манеже», однако для отдельных оппонентов мои доводы, вероятно, прозвучали недостаточно убедительно. Кроме того, опубликованные недавно Министерством Обороны России документы, касающиеся начала войны, а также некоторые телепередачи дают дополнительный повод к размышлениям. Я изложил свои соображения, а уж редакции решать — могут ли они заинтересовать читателя, или нет.
Ф Е Н О М Е Н П О Ч И Т А Н И Я
Было сказано: «не делай себе кумира...». Да, видно, человек устроен иначе. Непременно ему нужно по кому-то сходить с ума, или иметь перед глазами вдохновляющие примеры. Насчет примеров я согласен. Они полезны. Важно только, чтобы знание наше основывалось на фактах, а не на выдумках. В статье «Факты и фантазии» я писал о маршале Г. К. Жукове, имея в виду не столько самого полководца (при всей заметности его фигуры), сколько феномен создания образа для почитания, который работает на некую, выгодную кому-то идею. Технология проверенная: некоторые вещи замалчиваются, объективная картина искажается, добавляются вымыслы, и продукт для общественного потребления готов. Если идея одобрена властью (тем более, если она властью рождена), то широкое распространение ей обеспечено. Творческому человеку с конъюнктурным чутьем в этом деле отведена роль заметная, однако не всегда благодарная. Бурная история часто преподносит сюрпризы. Сегодня воспел кого-то, завтра выясняется — не того кого надо (но слово, как известно, не воробей). У нас одних только лидеров — «верных ленинцев» сколько было, а потом оказалось: один тиран, другой волюнтарист, третий застой допустил. Примеры есть и ступенькой ниже, среди военных. Только начали славить маршала Тухачевского М.Н., как выяснилось — он заговорщик и шпион. Позже формулировку исправили: был он выдающимся стратегом, под его предводительством Гитлера и на порог бы не пустили. Сейчас, правда, специалисты говорят: насчет «выдающегося» вышел перебор. Теорию военную он вперед не продвинул, громких побед не одержал (разве что крестьян в тамбовских лесах газами травил, до из-под Варшавы драпал). От Сталина пострадал — это верно, но пострадавших таких было много, в их числе и те, кто раньше сам активно и вдохновенно подводил людей под расстрел.
История маршала Жукова примечательна тем, что неумеренное восхваление его продолжается по сей день. Он объявлен гением военной стратегии и чуть ли не главным организатором победы. Вопреки тому что уже, казалось бы, бесспорно установлено, нас с удивительной настойчивостью продолжают потчевать устаревшими версиями, во многом основанными на воспоминаниях самого полководца и некой инициативной группы, до сих пор «выдающей на гора» все новые факты его биографии. Однако чем больше новых заслуг маршала придумают и «обнаружат» активисты — сказочники, тем нелепей будут выглядеть результаты их поискового мероприятия. Конечно, для читателей газеты, ориентированной на вопросы литературы, вряд ли интересны детали военных операций. Да я, собственно, и не претендую на роль военного эксперта. Меня больше волнует то, что выходит за рамки непосредственно боевых действий, так сказать, философский аспект. А именно, создание ложной информационной модели событий и образов в сознании людей. Хотя, совсем без конкретики, разумеется, не обойтись.
Недавно Министерство Обороны РФ разместило в интернете поступившую 22 июня 1941 года в штаб ЗапОВО шифровку с Директивой Народного Комиссара Обороны СССР № 1 (подписана Наркомом Обороны Тимошенко С. К. и начальником Генерального штаба Жуковым Г.К.), а также рукописный текст Боевого приказа Народного Комиссара Обороны № 2 с визами Тимошенко, Маленкова и Жукова. Сенсации не случилось. Ничего принципиально нового здесь нет, сведения уже давно были известны и широко обсуждались. Причем, никто особенно не возражал, что Директива № 1 составлена в самых высоких стандартах бюрократического крючкотворства и имела задачу подстраховать «подписантов» на случай неблагоприятного развития событий. С одной стороны, там содержится предупреждение о возможном нападении немцев. С другой — ставится задача «не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения... Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить». Как видим, директива мудрая, только, к сожалению, невыполнимая. Вторжение уже состоялось, но попробуй разберись — провокация или нет? Поддашься на провокацию — отдадут под трибунал, а он тогда излишней гуманностью не страдал. Когда, наконец, в Москве тоже стало понятно, что началась война, отдан «Боевой приказ» (в 7.15) и войскам предписано: «всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили Советскую границу... мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбить основные группировки его наземных войск...». Очевидно, такой приказ мог только усугубить обстановку (что и произошло). Как можно наступать, не представляя — где находится враг, каковы его силы, что делается у соседей, с которыми нарушена связь? Как можно бомбить противника, если наша авиация уничтожена на аэродромах, а командующий ВВС Округа Копец И.И. застрелился в первый же день войны? (Копец И.И. — Герой Советского Союза, ветеран боев в Испании, генерал-майор). «Обрушиться и уничтожить» — сказано сильно. Впору даже посмеяться над высокопарным стилем, не слишком подходящим для официального управленческого документа. Да только не смешно, ибо мы знаем — чем обернулась эта писанина. Представьте: в дом вломились бандиты и уже успели настучать хозяину по голове. А тут как раз от большого заботливого полицейского начальника подоспела депеша: мол, не исключено что к вам бандиты пожалуют. Будьте настороже, но сначала выясните — серьезные у них намерения или только так, попугать. Вот уж те бандиты хохотали!
Потом выпущена Директива № 3, опять о наступлении. Она внесла еще большую дезорганизацию в войска. Однако в контексте нашего разговора более примечательно сопровождение темы средствами массовой информации. Смотрим, например, передачу «Агитпроп» (канал Россия 24, 23.06.18 г.). Ведущий сообщает о рассекреченных документах и делает резюме: Жуков предупреждал о нападении (чего вам еще надо?), но мы не ожидали, что оно будет внезапным и границу пересекут огромные массы германских войск. Вот, собственно, и все резюме. Как говорится, формально правильно, а по существу издевательство над здравым смыслом. Если не задумываться, то он, конечно, предупреждал... вдогонку наступающим немцам. А если мемуары маршала почитать, так он заранее точно знал направление ударов и представлял состав атакующих войск. Оставалось малой кровью нападение отразить и супостата выдворить. В чем же дело? Страна столько лет готовилась к войне, народ ценой огромных усилий и жертв обеспечил армию всем необходимым (почти по всем позициям в вооружениях Советский Союз превосходил вермахт в несколько раз, немцам противостояли огромные армейские группировки). Почему, в таком случае, не воплотилась в жизнь классическая формула: нападающие несут потери по отношению к обороняющимся в соотношении три к одному? Фактор внезапности? Так кто же будет вам заранее о нападении объявлять? Фюрер немецкого народа загодя перчатку пришлет со спецкурьером? Или Хайнц Вильгельм Гудериан из-за речки в мегафон крикнет: «Иду на вы!»? А может быть фашисты через мостки по одному потянутся прогулочным шагом, чтобы красные командиры успели разобраться — не провокация ли это? Поскольку оружия у нас было достаточно, армия кадровая, а люди, как пелось в песне, «решимостью полны», отсюда следует неприятный, но неизбежный вывод: оборона не была организована. Причем, не была организована, прежде всего, высшим политическим и военным руководством — теми, кто разрабатывал стратегию, определял дислокацию и назначение войск. Даже несведущий в армейский делах человек задается вопросом: зачем, при наличии огромной территории держать войска и аэродромы у самой границы и подставлять их под удар? (Это при том, что опасались провокаций. Пограничники к провокациям привычные — им и разбираться). Если же мы готовили упреждающий удар, что пока официально отрицается, то все равно, и об обороне следовало думать. (Тем более, еще в мае 1941 года Начальник Разведывательного управления Генштаба генерал-лейтенант Ф.И. Голиков докладывал о сосредоточении 119 дивизий в приграничной зоне, а в июне количество войск «на той стороне» только увеличивалось). По словам Жукова, Генеральный штаб работал накануне войны с предельным напряжением, вот только результат оказался со знаком минус. При подобном руководстве и такой постановке дела нет ничего удивительного в том, что сразу же после нападения командование стремительно утеряло управление войсками, не имеющими реальных планов обороны. И теперь нам остается только склонять головы в память о тех, кто погиб или попал в плен по вине горе-стратегов. Война растянулась на годы, а для победы пришлось «не постоять за ценой». Зато до сих пор в сознание людей упорно пытаются внедрить взаимоисключающие положения. Мы войну ожидали, к войне готовились, но нападение оказалось внезапным. Оружия у нас, как выяснилось, хватало и воевать было кому, но это не помогло, потому что фашисты повели себя непорядочно и войну нам заранее не объявили. Наверху у нас выдающиеся стратеги, особенно Георгий Константинович Жуков, но немцы добрались до Москвы и Ленинграда. В течение войны из-за «топорного командования» мы много народа угробили понапрасну. Так ведь победу одержали! И потому вопрос с потерями можно закрыть. Но так не выйдет, разве что всеобщая амнезия случится...
Конечно, не один Жуков виноват в трагедии начала войны. Но даже Сталин потом признавал, что советский народ имел основания заявить о недоверии правительству. А Жуков решил выступать в роли независимого эксперта, обвиняя во всех грехах соратников и Сталина (разумеется, после его смерти). Сам же представлял дело так, будто он один все знал и понимал. Однако парадокс истории заключается в том что, допустив ошибку в оценке ситуации и первоначальных действиях, организовать отпор неприятелю в тех условиях способен был только Сталин (при всех его прошлых злодеяниях). И общество в большинстве своем это понимало. А еще перед Сталиным стояла задача минимизации, как сейчас говорят, «имиджевых» потерь и принятия кадровых решений. И он эти решения принял с дальней перспективой. Очевидно, отдать Жукова и Тимошенко под суд вместе с командованием ЗапОВО, после того как рухнула вся наша оборона, — означало признать тяжелейшую ошибку высшего руководства, в том числе вождя. Кроме того, на военных новые репрессии в высшем эшелоне, тем более, при царящей неразберихе, наверняка оказали бы дестабилизирующее влияние. Следовательно, нужно было сделать так, чтобы Тимошенко и Жуков показали себя на фронте и тем самым, как бы заслонили болезненную тему. Потом уж можно расставить всех по своим местам и показать трудовому народу — кто чего стоит (от сумы и, особенно от тюрьмы, в то время никто не зарекался). В конечном итоге, по-прежнему один вождь продолжал бы пребывать на вершине в ореоле величия и непогрешимости.
Тимошенко в течение войны командовал (хотя полководческим мастерством особо не отличился), а после войны вел себя неприметно, подвигами своими не хвастался. Жукова, несмотря на провалы и неуемное тщеславие, Сталин терпел, и, более того, наград для него не жалел. По-видимому, Сталину все-таки импонировали властность и жестокость Жукова (особенным человеколюбием Сталин, как известно, тоже не отличался). По крайней мере, эти качества маршала он использовал сполна. Такой тип командира хорошо описан В.П. Некрасовым в книге «В окопах Сталинграда». Там капитан Абросимов, на своем уровне, очень похож на Жукова. Однополчане про него говорили: «...опасный парень. Людей не жалеет». А когда он в очередной раз «отличился» сказали: «Не бывает войны без жертв. На то и война. Но то, что произошло во втором батальоне вчера, — это уже не война. Это истребление». Того капитана разжаловали и отправили в штрафную роту. Но, одно дело — капитан, другое дело маршал, тем более, нужный в тот момент Сталину.
Я никого не уговариваю изменить свое мнение, если оно уже сложилось. Предлагаю лишь еще раз взглянуть на вещи не предвзято. Вот, какие черты характера Жукова отмечали его сослуживцы — маршалы: «Обладает значительной долей упрямства. Болезненно самолюбив» (Рокоссовский К.К.).
«...наблюдается излишняя жестокость» (Буденный С.М.).
«Это человек страшный и недалекий. Высшей марки карьерист» ( Еременко А.И.).
«...тенденция к неограниченной власти и чувство личной непогрешимости у него как бы в крови. Говоря откровенно, он не раз и не два зарывался, и его все время, начиная с командира полка и выше, в таком виде разбирали» (Тимошенко С.К.).
«...он человек исключительно властолюбивый и самовлюбленный, очень любит славу, почет и угодничество перед ним и не может терпеть возражений» (Новиков А.А.).
«Жуков — это унтер Пришибеев» (Голиков Ф.И.).
«У Жукова был метод — подавлять» (Бирюзов С.С.)...
(Октябрьский пленум ЦК КПСС. Стенографический отчет. М., 1957 и другие официальные источники).
И это далеко не полный перечень высших военных руководителей страны, разделяющих подобные мнения. Не думаю, чтобы прошедшие фронт маршалы поддались какому-то влиянию и были неискренними. К тому же, если приводить похожие отзывы тех, кто званиями ниже маршальского — можно издавать отдельный том. А вот что было сказано в приказе Генералиссимуса Советского Союза Сталина Иосифа Виссарионовича № 009 от 9 июня 1946 года: «Маршал Жуков, утеряв всякую скромность и будучи увлечен чувством личной амбиции, считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывая при этом себе в разговорах с подчиненными разработку и проведение всех основных операций Великой Отечественной войны, включая и те операции, к которым не имел никакого отношения». Приказ готовили маршалы Советского Союза Булганин Н.А. и Василевский А.М. (ВИЖ. 1993.№ 5. с. 27).
В ходе войны у нас появилась целая плеяда блестящих полководцев, воюющих не числом, а умением. Что касается Жукова, то стоит вспомнить Дубно, Луцк, Ровно, где без толку загублено шесть механизированных корпусов; бессмысленные атаки с ужасающими потерями в районах Ельни, Ржева, Сычевки, Вязьмы; разгром Резервного Фронта, которым Жуков покомандовал, а затем отбыл в Москву; трагедию брошенной 33-й армии и гибель ее командующего генерал — лейтенанта Ефремова М.Г.; провал Львовско — Сандомирской операции; гибель 1-й и 2-й гвардейских танковых армий в Берлине... Список не полный, но и тут за каждым пунктом человеческие судьбы и жизни. Военные специалисты, описывая жуковские «достижения» на фронте, давали такие заголовки и подзаголовки: «Не в бой, а на убой», «Упрямство, переходящее в безумие»... (Независимое военное обозрение).
Приведу слова Маршала Советского Союза А.И. Еременко: «Жуковское оперативное искусство — это превосходство в силах в 5-6 раз... С такой силищей трусил, хотел, чтобы войска Сталинградского фронта оттянули на себя силы противника. Вот когда Жуков показал свою шкуру». (ВИЖ. 1994. № 5).
А некоторые наши современники, находясь в безопасности и уюте, с какой-то беззаботной легкостью повторяют тезис о том, что потери на войне неизбежны. Да, они неизбежны, но допустимы только тогда, когда оправданы жестокой целесообразностью боя, а не самодурством командира.
После победы Сталин продолжал вести Жукова своим «сталинским маршрутом», который далеко не для всех заканчивался благополучно. Последние торжественные аккорды таковы: Жуков председательствовал на церемонии подписания Акта о безоговорочной капитуляции Германии в Карлхорсте и подписал его от имени СССР. Являлся Главкомом Группы советских войск в Германии и Главноначальствующим Советской военной администрации. На белом коне принимал Парад Победы. Затем назначен командующим Сухопутными Войсками, заместителем министра Вооруженных Сил. И тут начинается спуск вниз — в 1946 году он отправлен в Одессу командовать Округом, а в феврале 1948 года поехал на Урал. Одновременно в МГБ по указанию Сталина на него собирают показания. И очень вероятно, ждала его участь Тухачевского. Но Сталин умер и в марте 1953 года Жуков возвращается в Москву. Поддерживает во внутриполитической борьбе Н.С. Хрущева, выступает с резкой критикой Сталина (не так давно своего Главнокомандующего), участвует в аресте Л.П. Берии. Были ли у него еще какие-нибудь ратные подвиги в мирное время? Были. Например, под командованием Жукова проведены учения на Тоцком полигоне. Там в 1954 году устроили ядерный взрыв, а потом направили через эпицентр военнослужащих — посмотреть, что получится. Общее число участников эксперимента — 45 тысяч человек (по минимальным оценкам). Сколько из них потом заболело или умерло от радиации, статистика не велась. Но можно предположить...
К заслугам стоит добавить борьбу Г.К. Жукова за соблюдение принципа историзма в литературе. На встрече с автором романа «Блокада» А. Чаковским полководец указал на ряд ошибок и неточностей. В частности, в романе есть такой эпизод: «генерал армии Жуков рассержено вошел в комнату, где собрался Военный совет Ленинградского фронта, в распахнутой шинели, без головного убора, а сапоги на нем скрипели...». Георгий Константинович заметил, что никогда не допускал неаккуратности в одежде. А у боевого офицера не могут скрипеть сапоги, так как в случае ночной разведки скрип может предупредить врага о вашем приближении. Роль спасителя Ленинграда, каковым он представлен в романе, нареканий не вызвала. Писатель же был смущен и обещал замечания при переиздании книги учесть. (из воспоминаний В. Семина «Георгий Жуков, Москва, «Истоки» 1995 г.).
В 1958 году Хрущев Н.С., опасаясь чрезмерного властолюбия Жукова, отправил его в отставку, а в 1964 году со своего поста был смещен и сам Хрущев. Новый лидер Брежнев решил, что возвращать Жукова во власть нет смысла — одного четырежды героя (Леонида Ильича) наверху достаточно. Тем более, в 1969 году Жукову присвоили еще звание Героя МНР (как говорится, награда нашла героя) и стал он пять раз героем. Пусть отдыхает на пенсии и мемуары сочиняет. А как тому хотелось снова покомандовать! Объектом для почитания Жуков пока все еще оставался, хотя энтузиастов прославления маршала заметно поубавилось.
Имя Жукова вновь засверкало при Ельцине. Лидерам победившей демократии напрочь отвергать советскую историю было бы уж слишком (тем более, «всенародно избранный» Президент сам недавно числился коммунистом). Значит, подтверждая принцип преемственности поколений, следовало выбрать из прошлого вдохновляющий пример для почитания (не опасный для действующей власти) и использовать его «на всю катушку»: мол, были все-таки и в советские времена отдельные достойные люди (включая, конечно, самого Бориса Николаевича). А кого рекомендовать населению? Верховный Главнокомандующий Сталин И.В. повинен в репрессиях и других грехах. Самая удачная кандидатура — Жуков. Берлин брал, Парад Победы принимал. Сталина критиковал, Хрущевым и Брежневым обижен. Либеральная интеллигенция и правозащитное сообщество не возразят. Главное — не участвовал в репрессиях, а сколько людей напрасно сгубил, так это не есть нарушение прав человека (и вообще, им виднее — кого защищать). Значит, звезды сошлись на том, чтобы сделать икону из Жукова. И сделали. Ельцин даже орден и медаль учредил, а также Государственную премию имени полководца. В 1995 году выпущен красочный альбом с обращением к читателям Председателя Государственной Думы РФ Ивана Рыбкина. Суть обращения сводилась к тому, что были в истории России Александр Невский, Суворов, Кутузов, но есть еще один достойнейший герой — Георгий Константинович Жуков. Его и будем прославлять. На суперобложке альбома воспроизведен портрет маршала кисти П. Корина. В самом альбоме фотографии, хвалебные статьи, заметки и даже проникновенное стихотворение Александра Твардовского «Я убит подо Ржевом». Сомневаюсь, что данное стихотворение было уместно там помещать, имея в виду — сколько людей под командованием Жукова без толку погибло как раз подо Ржевом. Это ли не цинизм?
Однако, несмотря на пропагандистские усилия, деятельность Жукова на войне уже далеко не всеми расценивалась однозначно положительно. Нужно было придумать яркие поступки в мирное время. И, естественно, такие поступки придумали. В статье «Факты и фантазии» я написал что после войны, будучи командующим Одесским военным округом, Жуков ничем особенным себя не проявил. Вот тут меня и поймали. Прямо как в рассказе Василия Макаровича Шукшина, — «срезали». Оппонент в интернете заявил: автор (то есть, я) «передернул», потому что Жуков в Одессе занимался борьбой с бандитизмом и называлось это мероприятие операцией «Маскарад». Я картами не увлекаюсь, но терминологию понимаю: «канделябром по голове, ходи с козырей, передернул...». Выходит, я намеренно утаил заметный факт биографии маршала или не был о нем осведомлен (что вину не снимает). Конечно, если бы я черпал информацию исключительно с «голубого экрана», то стоило устыдиться и признать свою забывчивость, ведь 20.06.18 по телеканалу «Звезда» состоялась передача под названием «Жуков в Одессе. Война после Победы». Подозреваю — оппонент ее смотрел, после чего обрел истину. В передаче, повторяющей чей-то вымысел, Жуков возглавляет в Одессе борьбу с организованной преступностью. Между тем, в тексте за кадром вскользь замечено, что документально это пока не подтверждено, но сам маршал, вроде бы, рассказывал о том в узком кругу. «Охотничьи рассказы» Георгий Константинович действительно был горазд сочинять, но в данном случае круг его собеседников не назвали. Еще нам показали сундук дальней родственницы Жукова где хранилась его шинель и переписка то ли с Берией, то ли с самим товарищем Сталиным (сколько еще таких сундуков, наверно, обнаружат!). Как туда попали эти бумаги, судя по всему секретные, и что в них написано — зрителя не проинформировали, но намеками дали понять, что, возможно, Жуков был специально направлен в Одессу для наведения порядка. И он его-таки навел. В результате смелых акций контрразведки с переодеванием и расстрелами на месте преступного элемента, вся одесская криминальная братия, якобы, переместилась в Ростов (следовательно, в Одессе стало тихо, как сейчас где-нибудь в Швейцарии или в Ватикане). Вообще, канал «Звезда», на мой взгляд, вполне серьезный и передачи там бывают интересные, информативные. Но данная передача «не проходит ни в какие ворота». Идет «картинка» где показывают послевоенную Одессу, рассказывают о розыске нацистских пособников, о борьбе с преступностью. И периодически называют имя Жукова. Прием, достойный наших зарубежных «партнеров»: «с большой долей вероятности Жуков участвовал в данных мероприятиях». И вот, насмотревшись этой халтуры (извините за резкость), некоторые зрители открывают для себя новую страницу биографии четырежды героя. (Если еще не открыли ее после просмотра фильма «Ликвидация». Но тот-то фильм художественный, да еще зрителя честно предупредили, что историческая достоверность не гарантирована. А этот, якобы, документальный). К счастью, не телевидением единым жив человек, и не интернетом где мусора больше, чем на балашихинской свалке. Есть ведь и другие источники информации. Например, книги умных и компетентных людей. Да и самим соображать полезно.
Теперь по существу. Никаких документальных данных о проведении подобной операции никто пока не привел. Сам Жуков публично никогда об этом эпизоде своей жизни не писал и не рассказывал. Свидетелей или участников такой операции, тоже нет. Наоборот, есть рассказы людей, работавших тогда в милиции Одессы. Они пояснили, что преступность после войны в городе действительно была высокой (но она была высокой практически везде по стране). Уголовный розыск и следственные подразделения занимались своим делом, контрразведка — своим. Взаимодействие милиции с военными заключалось в том, что создавались совместные патрули и производились обходы наиболее криминогенных мест — подвалов, чердаков и т. д. (От себя добавлю, что подобная практика совместного патрулирования сохранялась кое-где, вплоть до развала СССР). Трупы бандитов, будто бы расстрелянных участниками тайной операции «Маскарад», «пачками» на улицах Одессы не валялись (напомню: в каждом случае обнаружения трупа с признаками насильственной смерти по закону возбуждается уголовное дело и ведется следствие). Если в кого-то и стреляли при задержании, то делали это работники уголовного розыска и патрульной службы милиции при оказании сопротивления, после чего в каждом случае проводилась служебная проверка на предмет обоснованности применения оружия.
Я не знаю, кто первым запустил «утку» про Одессу. Но, так или иначе, автор этого вымысла ничего не понимал в структуре и функционировании государственного аппарата того периода. Дело в том что местные органы власти и правоохранительные структуры в мирное время военным не подчинялись (Одесса, понятно, не исключение). Борьбой с правонарушениями (административными и уголовно наказуемыми) по закону занимались органы внутренних дел, возглавляемые наркомом внутренних дел (после реорганизации — министром, с декабря 1945 года ведомством руководил Круглов С.Н.). Надзор за исполнением законов и расследование дел определенной категории осуществляла прокуратура (Прокурор СССР Горшенин К.П., с марта 1946 года стал называться Генеральным прокурором СССР). В марте 1946 года создаются министерства и НКГБ переименовывается в МГБ. Министерство возглавляет Абакумов В.А., ранее руководивший контрразведкой «СМЕРШ». Военная контрразведка передана в МГБ на правах Главного управления. Если какие-то мероприятия контрразведкой и милицией проводились, то Жукову о том знать было не положено. Не был он там полновластным хозяином. Да, я думаю, на самом деле, он этим и не интересовался. Даже если допустить что Жуков вдруг озаботился покоем одесситов и вопросами борьбы с преступностью, любой свой шаг он обязан был согласовать сначала со своим (военным) руководством, а потом «утрясать» с каждым из перечисленных выше руководителей (в приемных бы у них насиделся). Контрразведчиками он не командовал, а направить на «операцию» с переодеванием своих подчиненных Жуков просто не имел права — это было бы явным превышением полномочий, то есть должностным преступлением. Одно дело на войне посылать людей в атаку и не считаться с потерями (что он и делал), другое — в мирное время заставлять военнослужащего совершать нечто, противоречащее Уставу, и подвергать его опасности (это ведь не на уборку картошки посылать и не дачу генералу строить). Тем более, бывшие фронтовики, при всей их отваге, специфику оперативной работы не знали. А если бы кто-то из них погиб? А если бы сами застрелили постороннего? В случае любой «самодеятельности» или попыток вмешательства в деятельность перечисленных организаций, инициативного полководца быстро и жестко поставили бы на место. Вернее, на этом месте его уже не было бы. К тому же, МГБ в тот период по указанию Сталина активно разрабатывало Жукова, собирая на него компромат, и о каком-то особом доверии Сталина, о его «секретных поручениях» говорить не приходится. Да и зачем посылать бороться с преступностью маршала, не смыслящего в оперативной работе — танками ее будет давить, что ли? И неужели кто-то всерьез думает, что только Жукову по плечу наведение порядка в городе? У Сталина хватало профессионалов «с холодной головой и чистыми руками», у которых коленки не дрожали. Конечно, чтобы создать ореол деятеля, способного решать вообще любые задачи, можно придумать для Жукова еще сколько угодно выдающихся деяний (вероятно, в ближайшем будущем так и сделают). Например, сочинить историю о том, как он налаживал в Одессе рыбный промысел и под его энергичным руководством возросли уловы бычков. Вижу эту сцену: приходит он в рыболовецкую артель и начинает командовать. А рыбаки, при всем уважении к форме и орденам, предлагают разумную альтернативу — садится вместе пить водку или проводить полководца до хаты. Чтоб не командовал. Примерно то же самое получилось бы, приди он в «органы» со своими идеями. Так что операцию «Маскарад» правильно назвать операцией «Мираж» (и звучит красиво) — вроде он есть, а на самом деле его нет. Или операцией «Мыльный пузырь» — для легковерных.
Вот еще одно замечание к моей прошлой статье. Обсуждая рассказ «Все мы сыны Божьи», — там где Жуков, якобы, на коленях замаливал свои грехи в Троице — Сергиевой лавре, я написал о том, что Сын у Бога один, а люди рабы Божьи. Оппонент мне напомнил, что в Священном Писании сыновьями Божиими называют и людей. Не спорю. Но есть нюансы. Ради истины отниму у читателей еще немного времени и поясню. В Послании к римлянам св. Апостола Павла сказано: «Ибо все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии». Или, например, в Евангелии от Матфея: «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими». А в Книге Иова так: «И был день, когда пришли сыны Божии предстать перед Господа; между ними пришел и сатана». Не вступая в неуместный здесь теологический спор, все же спрошу: кто же на нашей грешной планете будет определять — «водим данный гражданин Духом Божиим», или нет? Миротворец он, или тайно жену с тещей поколачивает? Вот в советские времена существовало звание «Ударник коммунистического труда». Удостоенный звания, можно сказать, одной ногой уже находился в коммунистическом раю, но другой продолжал стоять в развитом социализме с дефицитом и повсеместными очередями. В СССР, понятно, все зависело от парткома и профкома, ну еще в некоторых случаях от комсомольской организации. А тут? На мой взгляд, священник, заявив: «все мы сыны Божии», сделал слишком широкое обобщение. Попросту говоря, много на себя взял. Потому как среди сыновей, оказывается, и сатана может затесаться (не к ночи будет помянут). В конце концов, там, наверху, куда все мы рано или поздно попадем, разберутся — кто какому званию соответствует.
К сожалению, отдельные мои оппоненты, по-видимому, воспринимают статьи в газете и их обсуждение как состязание эрудитов и столкновение амбиций. Поверьте, я не путаю телевизионный «Клуб знатоков» (при всем уважении) с «Литературной Россией», имеющей более высокие и масштабные задачи. Речь о том, что история представляет собой не только науку, но и часть людского мировоззрения. И если прошлое в нашем сознании искажается (в том числе опытными манипуляторами с привлечением литературы и искусства), ничего хорошего ждать не следует. Дом, построенный на лжи, рано или поздно развалится. Тем не менее, я не сторонник экстренного сноса памятников (даже если их автор Зураб Церетели) и не призываю предавать кого-то анафеме, а лишь пытаюсь пригласить читателя вместе поразмышлять, разобраться и прийти к объективному знанию. А уж потом решать — кого почитать и с кого брать пример.
Сергей З о т о в